Письмо №4

Вена, 28 октября

Еще в Кракове молодые художники-поляки сказали мне, что они учатся или в Мюнхене, или в Париже.

— Почему же не в Вене?

— О, в Вене Академия хуже краковской школы, учиться там не у кого.

Я этому не верил до сегодня, когда я посетил Академию — классы и мастерские.

Академия художеств широко развернулась на площади Шиллера, против его хорошей статуи. Это — новое превосходное здание с двумя центаврами у входа. Мозаичные украшения в виде фигур, прекрасный тон едва заметной раскраски серого камня, солидность и капитальность постройки удивляют на первый взгляд своим великолепием. И вообще Вена поразила меня после почти десятилетнего промежутка, когда я видел ее в последний раз. Бург-театр [Городской театр.], ратуша и много других великолепных, колоссальных зданий, вроде Исторического музея, просто ошеломляют своим великолепием, богатством деталей, громадностью. Невольно расширяются глаза, робко сжимаются опустившиеся руки... Вот она, Европа!.. Где уж нам!

Но как только остановишься подольше перед этой кажущейся грандиозностью, оказывается, что смотреть тут нечего.

Пропорции главных частей не художественны, в деталях скучнейшая компиляция все того же заезженного немецкого Ренессанса. И все это стиль композит [“Стиль композит” использует формы так называемого сложного ордера, одного из наиболее сложных и затейливых ордеров архитектуры, сочетающего элементы ионического и коринфского стилей.], испорченный. Всё те же ненужные колонны, и никакой изобретательности. В ратуше вы видите, что архитектор рабски не мог отделаться от Стефан-кирхе [Собор св. Стефана — памятник готической архитектуры (XIV в.).]; кстати, у ратуши характер готических соборов!.. Все, что есть лучшего на свете, тащил этот компилятор к себе в ратушу. В главном корпусе вы тотчас узнаете венецианский палаццо дожей, как в Бург-театре вы видите парижскую Grande Opиra [Большой оперный театр.], но без ее оригинальных деталей. Словом, нигде вы не найдете ни малейшего творчества, ни даже изящества в отношениях частей. Все это накрошено и напихано, как оборочки у безвкусной немки-портнихи. Всего тут в украшениях гораздо больше, чем надо, только нет художественности.

Это — бездарное компилятивное искусство образованных строителей без таланта.

В этих зданиях ни в одном нет целого, нет создания, нет души искусства. Они назойливы своей претензией на шедевры, а в сущности, скучны и мертвы.

Постояв немного перед этой великолепной новой Академией художеств, я мысленно представил себе нашу Академию екатерининского времени, постоянно перекрашиваемую то в красный, то в розовый цвет, и только здесь еще более оценил строгость стиля, гармоническое общее и, главное, простоту, эту верную примету истинно художественного произведения. Правда, это создание Кокоринова — лучшее, что у нас есть в Петербурге. [Здание Петербургской Академии художеств, один из лучших памятников раннего русского классицизма, построено архитекторами Жаном Батистом Валлен-Деламотом (1729 — 1800) и Александром Филипповичем Кокориновым (1726 — 1772).]

Музей в Венской академии большой. Есть превосходнее Поль-Веронезы, посредственные Рубенсы и Вандики.

Из новых великолепные два — Андрей и Освальд Ахенбахи и один Келлер [Келлер Альберт (род. 1844) — исторический живописец и портретист, работавший главным образом в Мюнхене.], много плохих копий и фальшивых оригиналов.

В академических классах манера преподавания старая, скучная, условная; учеников мало. Далеко им даже до нашей Академии. Я не говорю уже о нашей московской школе, которая могла бы служить образцом для всех европейских академий. У нас этому никто не поверит, надо божиться.

Я полюбопытствовал заглянуть в мастерские молодых подающих надежду художников, — ой, как пусто и грустно!.. Как старо и безотрадно. Очевидно, тут нет жизни в искусстве. Со смертью искусственного, больного Макарта — искусства нет. В магазинах выставлены только олеографии в рамах да портреты, расписанные по фотографиям, точно у нас где-нибудь в Нижнем-Новгороде. Тоскливо становится на душе от этого вкуса и от таких потребителей. А между тем какая выставлена прекрасная мебель в магазинах, какая керамика, какие бронзы! Но, конечно, все это из Парижа или копии по парижским моделям.

1|2|3|4|5|6|7|8|9|10

Пахарь Лев Николаевич Толстой на пашне (Репин И.Е.)